Перейти к публикации
Автосервисы и запчасти
PLIM

Байка про войну и не только.

Рекомендованные сообщения

Две гранаты.

- Давненько я не брал в руки шашки, - сказал я.

- Знаем мы, как вы играете в шашки, - пробубнил Мистик и, не отрывая взгляда от горизонта, подвинул мне прикладом цинк. Взгляда от горизонта? Да, это образно. Если он и просматривался, то часом раньше. Сейчас то пространство дороги, на окраине города, где улица вырывалась на волю, на зеленые холмы, было захламлено искореженным железом, которое полчаса назад было танком. Его башня от взрыва боекомплекта, на моих глазах, как в замедленной съемке, подобно летающей тарелке с фотонным двигателем в заднице, подлетела на уровень второго этажа и также медленно опустилась. Через несколько секунд на голову посыпался всякий мусор.

Выпустив последние патроны в дымовую завесу, я вполз в подвал, волоча за собой свой скарб в виде рюкзака с пустыми рожками от РПК, два тубуса и собственно сам цинк.

- Ты там надолго? - оглянулось прокопченное, с белыми лучами вокруг глаз, лицо.

- Да не боись, щас вернусь. Ты там маякни Кирпичу. Как он? За железо «спасибо» скажи и пусть валит к нам или за нас, к Костылю например.

Черное лицо отвернулось, и послышался треск рации.

В подвале стояло цветочное амбре разложения. Я закурил, чтоб подавить рвотные рефлексы, и, сидя на корточках, принялся набивать магазины. Вот же мерзость. Никогда к этому не привыкнуть. Вид останков в любом виде, подкопченных, разорванных в клочья, да и просто визуально несвежих, уже давно не воспринимались болезненно. Порой себя представляешь в подобном виде и даже, как раньше, холодка не пробегает и нигде не щемит. Вот скверность какая. Нет ни страха, ни отвращения к покойникам. Единственное, что есть, это уныние. От трупов своих - вдвойне, от трупов близких знакомых-втройне. А вот от запаха передергивает постоянно. И как будто кто-то невидимыми мягкими волосатыми пальцами начинает тебе массировать гланды и гортань, пытаясь вызвать тошноту. Я уставился в дальний угол, где из-под груды матрасов и тряпья торчали несколько белёсых рук и нога в кирзовом берце.

Когда ж в первый раз я ощутил подобное? Вспомнил, под Воскресенском. И не мальчики были.

К чему - то готовились. Бегали каждое утро, постреливали иногда. Затем наш командир притащил на «базу» два старых автобуса, и мы шутя их штурмовали в двери и окна, по доскам и с крыши соседнего грузовика освобождая невидимых заложников. Зачем это нам было, не знаю. Хоть бы, на манекены разорились. Все веселее. А то только засрешь пластиковой пальбой ствол и надышишься дымовух. В жизни если что и пригодилось, то только физическая подготовка, но не более. С транспортом и заложниками в дальнейшей жизни дел не имели. Да и тренинг был, конечно, наполовину фарс для иногда посещающих наш «городок» представителей непонятных структур. Но один, завсегдатай, постоянно был в форме. Это был начальник местного УВД. И «по дружбе» с нашим командиром частенько использовал нас, для различных шмонов по местным кабакам или в довесок к гаишникам для патрулирования и спецопераций местного значения. До хрена было случаев. Но вот запах…

- На выезд, засранцы! - проревел командир, заглянув в комнату отдыха, где единственным развлечением у здоровых лбов был телевизор с одной программой и затрапезная приставка «денди».

- Куда, Сань? - спросил Панич, не поворачивая головы и исполняя с Мелей, странный танец, раскачиваясь всем торсом и пожимая плечами..

- Собирайтесь, потом доиграете. Анатолич просит подъехать недалече. Без оружия.

Слово «анатолич», означало, что опять местным мусорам понадобилось на кого-то жути нагнать. Но все было гораздо проще и обыденнее. Кого-то из работяг грохнули осенью на дорожке к мебельной фабрике по соседству с нашей базой, а тело бросили в ручей. По весне снег растаял, ледок сошёл и прохожие заприметили подснежника. Был он изрядно подмыт и тухловат. Единственное, что на нем сохранилось, это яркие, зеленые, резиновые сапоги.

Мы тупо встали на бережку и смотрели, как внизу копошились оперативники. Подъехала еще одна машина с фотографом и гребаным Анатоличем.

- Ну что, братцы! А давайте вытащим жмура на берег! - пропел он, и мы поняли, для чего вызвали нашу группу. Вот, дерьмо! Но делать нечего. Отодвинув щуплых оперов, которые пытались лыжной палкой подцепить «тело» и подвинуть к берегу, накинули на один сапог петлю из проволоки и вытащили красавчика. По дырке с кулак в черепе, где уже вместо мозгов вовсю расцветали водоросли и облюбовала жилье всякая пресноводная гадость, было ясно, что гражданин помер не своей смертью. Перевалили останки на сколоченные, тут же работягами, деревянные носилки. Подъехал самосвал с опилками в кузове, и последнее, что от нас требовалось, произвести загрузку для дальнейшей отправки в морг. Вдохнув свежего воздуха, мы схватились за ручки. Я сзади за две, а Панич и Меля за две передние и ловко поставили их на задний борт грузовика. И разбежались, закуривая на ходу. Я же остался с покойником наедине. Передними ручками носилки лежали уже в кузове, и мне надо было всего лишь изменить хват и задвинуть их поглубже. Но я не мог. В нос резко ударил сладковатый, васильковый запах, и я понял, что меня сейчас стошнит. Носилки стояли чуть ли не под сорок градусов, и зловонное тело начало неумолимо ползти на меня и капать. Капать и ползти. В панике я оглянулся и никого не увидел. Мои товарищи просто исчезли куда-то. Осознавая, что не смогу перехватить носилки и коричневая, лохматая травой голова вот-вот упрется мне в грудь, я закричал: «Нарооод!!!» На самом деле крика не получилось, так как «завтрак» был уже на подходе. На подмогу подоспел лишь грустный водила грузовика. Перехватили, задвинули. Все. А зимний камуфляж, намедне полученный, пришлось сжечь, так как я понимал, что ходить в нем все равно не смогу. Да и неприятный осадок от поступка моих товарищей еще долго не давал мне покоя. Как же так? Спасовали в такой мелочи.

Сверху грохнуло. Еще и еще. В проем подвального окна посыпались комки сухой глины и осколки асфальта. В подземелье влетело пылевое облако. И вслед за ним, матерясь, на заднице съехал Мистик, мягко шлепнувшись на сырой бетонный пол.

- По Кирпичу дали из минометов. Пол стены разнесло. В аккурат, где он шифровался. Связи нет. Надо валить отсель. Наших нигде нет. Не видел, - выпалил он, и зажав одну ноздрю хрюкнув повесил на стену черную субстанцию.

- Кирпича, что ль накрыло? - спросил я, не отрываясь от работы, хотя рука дрогнула и один патрон выскользнув покатился по полу.

- Да не знаю. Только с ним попиздил, как чебуреки обвалили второй этаж. Выкупили его. Короче, давай сваливать, а то они сейчас пойдут мстить за своих трактористов. Ты сверху все взял? Уйдем через дальний. Там пролом есть в теплотрассу, - и продолжая под нос что-то бормотать, стал прилаживать растяжку на входе.

-Не трать гранаты, олух! Они сюда не пойдут, а вот наши пойдут, за этими..., - я кивнул в сторону матрасов, - и рванутся. Ты уже столько заминировал, что пора карту минных полей рисовать. Сам что ль будешь снимать свои заначки? Вчера вообще в говно был, небось не помнишь, где что, и кого «зарядил»?

- Все я помню, - огрызнулся «сапер». - Да похрен ващета. У меня проволоки все равно не хватает».

Зашипела рация…

- Эй! Это Костыль, между прочим...

- И что нужно Костылю? - сидя по-турецки на полу, опорожняя разгрузку и выкладывая из неё содержимое, как на прилавке, спросил Мистик. Он был махровый аккуратист в этом смысле. И если в его нагруднике образовывались пустоты,он всегда спешил восполнить их из тактического рюкзака.

- А вот что, - затрещала станция. - Леха жив и здоров. Прибился тут, бедолага. Рядом он, контузией и похмельем мается. Ну а вас вроде идут убивать, насколько мне видно. Бляяяяя!!!.

- Что? - напрягся Пашка. Хотя мы сразу все поняли. Вместе с кусочками грязи в подвал вкатились два ребристых яйца.

- Во говно-то! - произнес Мистик, и мы отпрыгнули в разные стороны. В ту же секунду рвануло. Дважды.

- Дважды-это хорошо, - пронеслось в голове, - значит жив. Глаза никак не хотели открываться. Не было ни света, ни звуков. Не было боли. Не было ничего.

- Да что ж такое?. Я жив, черт побери. Где свет, звук, ощущения? А Костыль все ж тормоз, мог бы и пораньше цинкануть, без вступлений. Урод! Увижу…. Если увижу, конечно, ноги из жопы вырву! Соображаю - то я, отлично. Да, что ж со мной?

Дед.

- Да ничего, сынок. Ты в полном дерьме, - вдруг раздался тихий чавкающий голос. Чернота потихоньку сменилась серым туманом, и через пелену начали проступать подвальные очертания. Но что-то явно было не так. Совсем не так! Подвал был пуст. Стены, потолок и пол уже не были потрескавшимися и в пятнах грибка. Их как будто за мгновение покрасили в желтый цвет. Я внимательнее огляделся. Нормально. Цел вроде. Сижу на полу, прислонившись спиной к стене, почему-то в желтых кальсонах или в чем-то наподобие. На ногах желтые тапочки с меховыми помпончиками. Попробовал пошевелиться. Конечности не слушаются. На том месте, где был разлом спуска в подвал, желтая стена. Ни огня с дымом, ни гильз, ни оружия, а главное Пашки, нигде не было. Тишина и желтизна вокруг. Но ведь я не один, это точно.

- Что? В непонятках?, -раздался тот же голос. А принадлежал он, мелкому старичку, который, свесив ножки, сидел на куче желтых матрасов в углу. Ровно уложенных матрасов. Тех самых матрасов, которые мгновенье назад служили гнилым саваном для нескольких глупо попавших под обстрел своей артиллерии ополченцев. Я попробовал тряхнуть головой и зажмуриться. Хрена лысого. Вернее, ощущение, что я это сделал, было, а вот на самом деле я так и остался неподвижно сидеть и лицезреть этого кукольного сморчка.

- Ты кто, дед? - то ли сказал, то ли каким-то образом материализовал я эту фразу.

- Пихто, сынок, - улыбнулся старикашка, и спрыгнув на желтый пол, засеменил ко мне. Да и не шёл он. Летел что ль. И с его приближением, становилось не по себе. Ни запахов, ни дуновения, а какой - то липкий ужас и смятение, сродни ожидания анализов на СПИД после нескольких месяцев оргий не понятно с кем или поездке на метро с похмелья после недельного запоя.

- Слышь, гном. Ты коней-то придержи. Стой там, где стоишь! - мой голос сорвался на фальцет.

- Да не трусь ты, дружок. Хуже, чем есть, уже не будет. А хуже, чем с другом твоим, тем более. Ты хоть целый весь такой остался. Посекло мальца, а вот висок не уберег от шального. Что ж без шлема-то воюешь, малыш. Учили ведь. Понтуетесь все. А вот кореш твой… - он обернулся в полоборота и повел своей маленькой ладошкой влево, как будто приглашая. Тотчас на этом месте образовалось нечто подобное серому облаку и всплыли былые очертания подземелья. Все так же пробивался пыльный свет в подвальное окно, отражая на блестящей от красных ошметков плоти и тряпья стене. Всего того, что осталось от Мистика. - Семь осколков от двух «эфок» принял на себя. А третья вообще под него закатилась.

Черт! Значит был третий взрыв. И тут я все понял. И стало совсем не страшно, разве что грустно за Пашку. Не смог бы он, будучи, фанатичным педантом, лицезреть себя разбросанным по всему подвалу. «Непорядок бля!» - сказал бы он. Я грустно ухмыльнулся. Вернее мне так показалось.

- Насколько я понял, дедуль, я как бы уже дохлый. Не менее дохлый, чем Пашка?

- Дохлее не бывает. Но с тобой хоть общаться можно, ведь не разнесло тебя, как дружбана твоего. С ним, конечно, тоже общаться будут, но пока соберут, склеят, залатают, века пройдут.

- Века - повторил я. - Ну тогда давай, папаша, начинай своё общение, нечего тут уныние разводить и фокусы показывать, ибо сто лет я все ж воспринимаю, еще по старинке. То есть, как при жизни». И вдруг почувствовал, что могу шевелиться, а в правой руке увидел дымящуюся сигарету. Согнул в локте. Работает! Затянулся. Кайф потусторонний!

Тем временем старикашка подплыл совсем близко и уселся своей худой задницей мне на щиколотку.

- Ты покури, покури. Разговор будет долгий, а результат будет зависеть от твоих воспоминаний.

- Да нет, чего тянуть-то. Ты мне скажи, старый, с чего начать, либо спрашивай. Какая подоплека допроса, про что рассказывать? Типа исповеди что ль?

- Типа не типа. Исповедь живому человеку нужна - прошелестел дед. - Хотя нечто похожее можешь изобразить. Только не ври пожалуйста, как раньше.

- А когда я врал-то? Вполне искренним был, разве что не все сказал. Иль ты имеешь в виду мой поход в церковь перед командировкой? Так времени было мало, да и не верилось особо в таинство исповеди. Чисто по бабской просьбе пошел, через силу. Ступай мол, мало ль чего. Грехи замоли. Легче будет. Да только, как видишь, бес толку всё. Смысл, что-то замаливать когда каждую секунду заповеди нарушаешь. Да и на парковке у храма мне зеркало какие-то уроды свернули. Хотя был честен вроде.

- Вроде? Честен? И сейчас ты мне эту чушь несешь, милитарист дохлый? - неожиданно взвизгнул желтый старикашка. А в его руке откуда ни возьмись появился желтый молоток и блестящий треугольный гвоздь наподобие железнодорожного костыля. - Ты антихоб однако, паренёк, - уже спокойнее сказал он и на треть вогнал мне его в колено. Мне показалось, что я завопил от внезапной дикой боли, а сигарета упала мне за ворот желтого балахона и чувствительно обожгла грудь. Но колено!!!

- А ещё, ты такой же идиот и кретин, кои в лице Седова Хоба нашли свободные уши и гадят, гадят, гадят! Тварёныши! - Еще на треть его молоток всадил золотой костыль в мою чашечку.

- Аааааа!!!, - орал я.

- Мало того что гадят и просят. Так ты, просто ходил, что означает, отнял Его время. Да и то, что ты нес, я знаю. Вся эта никчемная информация есть! Ибо сказанное в любом храме…,- и третьим ударом шляпка гвоздища приколотила колено к полу.

- Ты садист, батя, - прохрипел я. Эх, как же хотелось потерять сознание и отключиться.

- Пихто я, - ответил мучитель и, внезапно подобрев в интонациях, положил мне ладонь на ногу. Молоток в его второй ручонке исчез вместе с болью.

- Не спорь и не ври дедушке, - уже дружелюбнее прошамкал он и, протянув к моему лицу желтый платочек, вытирая слюни и слезы, брызнувшие от такой несусветной боли. Боли, от которой невозможно «отключиться», и ты должен её терпеть.

Начинало попахивать адскими муками.

Дахма.

- Это не адские муки, - прочитал меня старичок. - Ада, как трактуют у вас в бумажных распашёнках, нет. Есть просто страх перед ним. И есть, бескрайние мегакварталы гиены огненной. А огненная она потому, что там все коммуникации красно-рыжего цвета, проще говоря, все из красного кирпича. «Пупкари» там, очень жестокие. Фабрики, заводы, производство вобщем. Бухловых заведений нет, как собственно и другой торговой и развлекательной инфраструктуры. Не крытка конечно и не зона. Так, химия, вольное поселение уродов и нелюдей с пропащей, как у тебя, душой. И не больно физически, как было сейчас. Хотя при желании мусора-шестикрылые могут отрихтовать так, что тысячелетиями паром отливать будешь и от метеоризма пополам разрываться. А в более элитных районах Преисподней хороший гражданин, имеет определённые привилегии и может трансформировать окружающее под себя силой мысли и желания. И кстати, грешник в местном понимании-не все время грешник. Понимаешь? Нельзя всю дорогу расплачиваться и пахать на Седова Хоба, за несколько незамоленных проказ в Миру. Даже Он это понимает и всегда дает шанс исправиться и вылезти из вечной епитимьи. УДО по вашему. Только временные рамки другие.

С отвисшей челюстью от прослушанного я наблюдал за очередными манипуляциями моего собеседника. Пока он втирал мне про потусторонний мир и жестикулировал одной ручонкой, второй он наподобие ластика в графической программе «натирал» пространство. Его сморщенная ладошка водила по воздуху, и в том месте, где он проводил ею, показывалось что-то блестящее. Наподобие хромированной плоскости. И с последними его словами и движениями стало понятно, что это дверь. На ней отчетливо были видны заклепки и замочная скважина. Старичок протяжно и тонко «пустил голубка», крякнул и извлек из своего рта небольшой желтый ключик, который вставил в отверстие и повернул на два оборота.

- Слышишь, дурилка картонная! Толкай оттуда сама. Тут ручки нет! - и, обернувшись ко мне, произнес - Кстати, познакомься…это Дахма, мать её...

Из-за двери сперва высунулась детская ручонка, а потом лысенькая ребячья головка. Под носом виднелась запекшаяся кровь и в полкукольного личика багровел сильный кровоподтек, полностью закрывавший глаз.

- А почему мать её? - спросил я.

- Да потому, что она девочка. Вернее, почти девочка. Маленькая, глупое существо, но только на службе у Него. Короче, это твой ангел–хранитель. И ты только что, видел, как я её выпустил с «кичи». Надеюсь слово «кича» тебе понятно, вояка?.

- Понятнее некуда, только вот за что вы ребенку-то бубен разбили, старче. Он одобряет что ль подобное?

- Да никто её не трогал. Хотя б надо бы отшлёпать, - шамкнул дед и сделал движение, как будто дает ей подзатыльник. - Это ведь из-за её промашки тебя шлепнули. Отвлеклась, заигралась, как это бывает с детьми, а эти взяли да и подкинули вам яйца осколочные в убежище. Ну ведь представь. Ты ж знаешь, какие они трусы. Эти, кто против вас воюют. И вдруг, в течении трёх минут и шестнадцати секунд, после того, как твой друг покинул позицию, через всю простреливаемую улицу прибежали именно к вашему подвалу и отправили вас на небеса? Причем, Костыль их видел в прицел, о чем сообщил вам, но несвоевременно и расплывчато. Почему начал он не с важной информации? Как так? Ты пойми меня, сынок. Вы - вояки, мне все по барабану. В гиене я вас всех видал на металлургическом заводе, в прыщах и окалинах. Но должен ведь быть и порядок. Твое будущее, как по графику еще лет тридцать не изменится. Ухудшение зрения, поздний диабет и два неудачных брака не в счёт. А эта, дрянь…, - старик все ж ущипнул девчонку за икру, та взвизгнула, - отвлеклась с такой-же мелочью крылатой, как она. Причем, эти травмы есть не что иное, как очередная неаккуратность при попытке бегства от патруля цветных архангелов. Косяк дверной на пути, при переходе из одной реальности в другую, попался. Ууу заноза!

Я пытался переварить дедов рассказ. Оказывается, вон оно как. Но зла на Дахму у меня не было. Глядя на нее, размазывавшую что-то красное под носом, я её нисколько не осуждал. Особенную трагичность придавала ей лысая подрагивающая головка.

- Ну, я как бы понял, что ничего не понял, товарищ Пихто. Она-то нам зачем?, - нарушил эту детсадовскую встречу я.

- Да по протоколу, сынок. Она сейчас сядет и все будет записывать. Все то, о чем мы с тобой беседовать будем. Правильно подумал. Вроде, секретаря. А писать она умеет.

С этими словами он бережно взял девочку за ухо и, повернув её на девяносто градусов, повел к матрасам. Где на них и усадил. Когда она подняла головку, на её лице уже ничего не было. Только виноватый взгляд из-под огромных белесых ресниц. В этот же момент, металлическая дверь задрожала и растворилась в воздухе. Подвальное помещение, как и моя «пижама» с тапочками, стали

нежно - салатовые.

- Ну, как тебе цвет, дружок? Вроде лучше подходит для беседы. Поспокойней, что ль, - опять надвигался на меня дедуля.

Фиксы.

Я открыл рот и полетел в бездну. Вернее, полетели только мои глаза. Скорость была огромная, и я не мог отчетливо видеть стены колодца. Но дно показалось скоро. Это была некая бурая масса, в которую я, не успев разглядеть, шлепнулся и растворился. Вернее растворились мои глаза. «Вроде не говно», - подумалось мне, хотя черт знает, носа и рта у меня нет, так что осязания и обоняния я лишен напрочь. Хрен знает, что опять замыслил этот старикашка.

Мы сидели на прилавке одной из миллиона перекошенных палаток у станции метро «Парк культуры», кои заполонили практически все рынки и улицы Москвы в девяностые под названием «эксчейндж», и о чем - то разговаривал с Лукой. Вдруг, с перекошенным лицом к нам подбежал здоровенный амбал из соседней бригады харьковских гастролеров, которые работали то на «зариках», то на «колпаках»...

Только что сняли «станок» с площади, где несколько минут назад один невзрачный лох проигрался в «подсечку». Как всегда, мы сработали на "отлично". Я «впулил» жетон горемыке-прохожему, Лука, что был «верхним», грамотно втянул его в игру, и отлично свою роль сыграл «сварной» Макс. Эх, Макс. На него без слез невозможно было смотреть. Затрапезные портки и рваные кроссовки, которые он, импровизируя, демонстрировал скопившимся на гвалт прохожим.

- У меня нет больше денег, - он извлекал из рваных карманов бумажные купюры. - Вот! Смотрите! Это последние. Занял на обувь. Может кто нибудь поможет, граждане? Войдет в долю? - плакал он. Но граждане в долю не входили. Всем было просто любопытно, чем кончится поединок двух придурков. Залетный лох был алчен и тоже не отставал, извлекая из потрепанного лепня хрусты. Но как в «секе», в «подсечке» тоже наступает скорый финал. У мужика кончились деньги. А ведь счастье было так близко, тем более Макс всем продемонстрировал, что вот эти деньги, которыми он «побил» лоха, последние. Народ, поддаваясь на провокации «нижних», загудел. «Все! Парень выиграл! Отдайте ему деньги! Он честно заслужил».

Максимка вытер несуществующий пот со лба и протянул руки к Луке за денежной "котлетой". Они неподдельно тряслись. Лох обреченно опустил голову.

- Минуточку, господа! - начал свою речь «верхний». - Я понимаю ваше расстройство, уважаемый, но все видели, что этот молодой человек выиграл. Выиграл буквально последними средствами к существованию, которые у него были.

Часть толпы одобрительно загудела. Я улыбнулся. По моим подсчетам с этого лоха, если разбить по долям, уже выходила дневная выручка скромного каталы.

- И откуда у такого обсоса столько денег? А ведь впереди еще целый день! Ну, так что он там медлит?

- Деньги мои верните!, - скулил Макс.

- Верну, верну, и не забывайте, что я забираю свои десять процентов с выигрыша - лучезарно сказал Лука, но карточки не спешил собирать. Даже я напрягся.

- Что он задумал, наш непризнанный гений словестного поноса?

- У вас есть еще шанс победить!, - провозгласил он. - Деньги - не все ценности, коими обладает человек. Помимо этого существует немало других ништяков, которыми можно проставиться на подобии наличных! - продолжил хитрец. Сам замес я понял. Обычно это делается, когда на сдувшемся лохе, визуально обнаруживается рыжье в виде цепей, браслетов и гаек. Но тут было что-то странное. Потерпевший на себе ничего подобного не имел и от оборванца Макса отличался лишь возрастом. Я подошел поближе, что безусловно запрещено делать, и постарался внимательно изучить мужичка. Вот оно! Я понял, что имел в виду наблюдательный Лука. Во рту у него были две голдовые фиксы.

- Итак, уважаемый! Подумайте! Может у вас есть, чем ответить молодому человеку? Мужичок мялся и вдруг перехватил лукьяновский взгляд. Да! Лука внаглую смотрел ему в рот. И это поняли «нижние».

- Чо ты паришься, мужик! - понеслась обработка. - Ставь зубы золотые на кон, и весь «банк» у тебя в кармане! Давай мужик, - скандировала «разведенная» толпа. Макс неподдельно запаниковал.

- Так нечестно! Верните мои деньги! Я не стал б играть, если б вы мне сказали, что помимо наличных можно крыть барахлом. Да и фиксы у него рандолевые!

- Золотые, - тихо сказал мужичок и извлек из кармана перочинный нож.

- Снимай обе!, - ревела толпа.

- Ща, все равно заберешь! - подыгрывали на «низу» Фикс и Мирон.

Недолго поковырявшись ножом во рту, лох протянул Луке коронки.

- Не мне, не мне! Вот на стол кладите. Я должен осмотреть их и дать свою оценку.

- Так нечестно! - паниковал Макс.

- Честно, честно! - кричали сторонники фиксатого.

Мужик вытер окровавленный рот ладонью и вызывающе смотрел на поверженного противника.

- Я не знаю, что за кролик у него еще в рукаве, - вдруг резко успокоился «сварной». - Но была не была!»

Я приподнялся на цирлах, чтобы видеть этого актеришку из погорелого театра. Он усиленно копался в карманах своих штанов, приговаривая: «Ща, ща, ща...». Вторая рука, по неписаным правилам, была за спиной. Обычно этот прием используют для круговорота бабла в природе. То есть деньги, что держит в руках «верхний», не всегда есть та сумма, которая набралась во время игры. Порою на первую игру денег совершенно нет, так как все заработанное вчера либо было переведено в эскавэ, либо пропито со шлюхами в кабаке или сауне. Вот на подобный случай и существует данный круговорот. Лука, совершая магические манипуляции, «ломает котлету» и передает назад «нижнему», тот в свою очередь эти деньги передает «сварному». А «сварной» опять пускает их в дело, перебивая наличные лоха. Вот и сейчас Мирон пытался всунуть в ладонь Макса деньги. Но он их не брал, а продолжал копаться в своих безразмерных карманах. Он уже извлек на всеобщее обозрение мятую пачку «Явы золотой», зажигалку, коробочку с рыболовными крючками, какие-то чеки и мелочь. Мирон же недоумевал. Почему у него не берут деньги? А я все понял! Нужно золото, так как появление наличных вызвало бы сильное подозрение. Золото надо бить золотом. Назревала идиотская пауза.

Метнувшись к ближайшему табачному киоску и отпихнув покупателей, я возопил продавщице: - Натаха! Горим! Срочно дай свой перстак с брюликом!.

Наталья безропотно сняла кольцо и протянула мне в окошко. В ту же секунду я уже передал кольцо Мирону, а он вложил его в ладонь Максу.

- Вот нашел! Наконец-то! - воскликнул он и извлек ювелирное изделие якобы из кармана. - - Хуль. Штаны дырявые, завалилось…

Дальше опять импровизация. Времени, чтоб понять и прощупать, что ему вложили в ладонь, у него не было. Но версия родилась мгновенно: - Бабе своей хотел подарить. Эх, была не была! - и гаечка легла на стол.

- Ну вот и славненько! - продолжал Лука. - Тааакс…смотри, смотрим, смотрим... Да чего смотреть-то, товарищи? Всем и так понятно, что кольцо с камушком намного дороже ставки этого гражданина. Так что, увы. У вас есть еще что - нибудь?.

Мужик ничего не сказал, подошел к Максу и пожал ему руку.

Макс сиял. Лука быстренько отбил себе якобы проценты, свернул «станок» и толпа начала рассасываться.

...- Вы что тут вафлите! Вашего пацана подрезали! Что лохи, забыли правило?, - заорал подбежавший гастролер. Мы, еще не все поняв, побежали в сторону метро, расталкивая прохожих.

При прыжке через книжный развал кто-то схватил меня за руку и резко дернул в сторону. От такой неожиданности - это ж надо на бегу поймать руку - меня развернуло, и я грохнулся на книги. Продавец с матюками шарахнулся в сторону, сев на колени тетке, промышлявшей семечками, а надо мной возникло лицо старика.

- Ну ты как?

Я приподнялся и по инерции начал собирать разбросанные книги в пытаясь вспомнить, кто это.

- Ничего, ничего, я сам! - продавец сел на корточки и одной рукой, отстранив меня, занялся наведением порядка.

- Да что ж, за херня-то - отбросил было поднятую книжку я. - Они ж нам башляют за крышу.

- Никак, дед. Это ты мне экскурсию в прошлое делаешь? - я присел на стульчик букиниста и уже начал понимать происходящее. Реальность вокруг вдруг стала расплываться, как акварель под дождём, и мы очутились опять в салатовом подвале.

- Нет это ты сам, причем твоя башка имеет свойство раздваиваться.

- Это как?

- Да так. Одна часть твоей внутречерепного холодца, которая, отвечает за твои действия, мысли, решения, разделена надвое. Как у всех двойственных знаков. Таким пассажирам в Миру довольно нелегко живется, так как все поступки, и плохие и хорошие, они совершают через силу и порой неосознавая. Про таких говорят, что они находятся все время в поиске. И поэтому индивидумы, имеющие такое дерьмо в башке, постоянно страдают, хотя и не показывают это внешне. Вы люди, это называете оптимизмом, альтруизмом и иногда героизмом с патриотизмом. На самом деле это обычный онанизм. Когда за день вы так затеребите свой мозг, что вечером в тайне от всех, не восхищаетесь своими поступками, а трясетесь от страха под одеялом и обещаете сами себе, что на следующий день вы ничего подобного не совершите. Ведь поступки ваши в основном яркие и запоминающиеся для окружающих. То есть на восхищение самим собой у вас уже нет сил. Прямо как при суходрочке. Секундное удовлетворение и пустота в связи с отсутствием положительных воспоминаний. Вы раскаиваетесь. Всех вам жалко, а больше всего самого себя. А с утра вы опять на коне. И не помните, что вчера вас тяготило и вы решили не выходить из дома, а лишь удивляетесь, почему плохо выспались. Со временем, подобная мозгодрочка приводит к обширной шизофрении. Разговоры вслух с самим собой и песни самому себе.

- Нууу, это не про меня, батя! - расклад деда про онанизм серого вещества даже меня покойного, задел. - Я никогда не жалел о сделанном. Переживал, бывало. Но жить по - другому, никогда не хотел! Так как обычно считаю себя всегда правым, а когда не прав, знаю, поскольку делаю это осмысленно.

- Ну, я ж говорю, мозгоблуд, - усмехнулся дед. - Ты мне вот что скажи, что за правила такие, из-за чего с твоим приятелем Максом, случилась неприятность тогда у метро?

- Да просто всё. Дело в том, что после окончания игры «станок» убирают с места «падения», а оставшиеся «нижние» разделяются на две группы. Одни идут за лохом, провожая его, на случай если он ломанется к «посторонним» ментам, другие ведут «сварного», так как у него на кармане основной банк. Ведь он «поднял» эти деньги на глазах у десятков граждан. И мало ли отморозков, кто не вкуривает ситуацию.

- Беги дальше, сынок, - сказал дед, и я вновь оказался сидящим на заднице, а вокруг были разбросаны цветные издания.

-Слыш, уебан! Двигай свой скарб с дороги. Чтоб завтра в другом месте стоял! Я вскочил, швырнул оказавшуюся в руках мягкую Маринину, что та разорвалась надвое, и припустил дальше.

Макса я увидел почти сразу. Часть пацанов забежала в метро, а Лука и Капа собирали между колоннами разбросанные купюры.

- Фу, бля! Ты как Максон?, -выпалил я.

- Да ничего. Как бы заражения крови не подхватить от гнилозуба.

Он стоял, прислонившись к одной из колонн, и держал за одну ручку пакет. Вторая ручка была оторвана.

- Прикинь, этот хмырь хотел вернуть свои бабки, да и нашими поживиться.

Лицо его серело на глазах, и я заметил красное пятно у него на боку.

- Дай гляну!», - я задрал футболку. - Лука! Звони Лаврентию. Надо на больничку его! Серега кинул собранные деньги в пакет и рванул к телефонным аппаратам. Подбежали пацаны из ленинской братвы, а на площадь, раскидывая и плюща коробки и тару, влетел «Мерседес».

- Мы с ним сейчас разберемся, - с водительского места выпрыгнул Надир. - Давайте, пацаны, его в машину, на заднее,- и уже к торговцам: - Эй, у кого целлофан есть?

Я перехватил пакет из рук Макса. Двое ребят бережно подхватили его и повели к машине.

- Капа, жди нас за гаражами, - сказал я товарищу, а сам рванул в метро. Перепрыгнув автомат, почти сразу столкнулся со своими. - Ну что там?

- Да ничего. Взяли его мусора. Не отдают пока. Говорят, сперва разберутся, а только потом позовут кого-нибудь. Может, ты к ним сходишь еще разок? - спросил Фикс.

Я потянул на себя дверь с надписью «милиция».

- Ну хорош, мужики! Достали уже. Сказали ж, позовем.

За решеткой «аквариума» стоял тот лох, который проиграл коронки. Лицо у него было красное и перекошенное на один бок. На столе у дежурного, в прозрачном файле, виднелся перочинный нож.

- Да да, эта приблуда», - поймав мой взгляд, произнес сержант. - Как раз стоим с Шуриком, и этот бежит. Глаза зверские, и нож в руке. Шурик его дубиной и охуячил, прям в дыню. Потом и ваши подбежали. Кстати, а что вы там митингуете? Давайте пострадавшего для оформления.

- Не будет его, крот. Не будет. В больничку увезли, а подписывать, сам знаешь, он ничего не будет. Вы это, давайте данные его и нам для беседы верните, - ответил я.

- Да нам приключения на хер не нужны! - вместе со звуками унитазного слива из двери сортира вышел скорее всего тот Шурик, тщедушный ментёнок лет двадцати, с птичьим личиком, в форме не по размеру. - Вечером в отдел его сдадим, а там сами договаривайтесь. Вы вот уже у нас где! - И он провел рукой по горлу.

Я повернул голову в сторону мужика. Он трясся.

- Да ты не бойся, мужик. Нам бы только твою сущность разглядеть. По душам поговорить. Ведь не каждый день встретишь человека, который тебе жмет руку, а через минуту ножом полосует.

Мужик отошел в дальний угол и молчал.

- Ну ладно, разберемся, - зачем-то сказал я и наобум извлек из пакета несколько купюр. - - Давайте, кроты, мы ждем,- и приподняв папку на столе у сержанта, положил их под неё. - Я ж сказал, в отделе просите, - в спину крикнул мне доходяга Шурик.

Месть.

- Все, пацаны, валим отсель!» - вышел я. Метрополитеновская тётка в «стакане» как бы невзначай отвернулась от проходивших мимо неё полутора десятков хмурых субъектов.

- Падать» больше не хочу, - сказал Лука. - Если хочешь, Мирон, можешь ты. Я на «сваре» могу отработать.

- Неее, я тоже пас. Пошли по белой и бабки по долям разобьём. Что-то настроение поганое».

Мы спустились в кабак.

- Ну так что, будем искать крайних? - спросил я и посмотрел на Мирона, Мэка, Капу и Фикса. Фикс было хотел что-то сказать, да осекся.

- Правильно. Не стоит, - взял запотевший пузырь Лука и разлил в пластик водку. Пару минут молчания нарушил подошедший мент Шурик. Я автоматически подвинул ему стакан.

- Неее, спасибо. Можно тебя на минутку?- Мы отошли. - Вот держи копию факса с ЦАБа, тут же копия протокола. Сейчас придет машина из отдела и его заберут, закроют на три дня, потом отпустят. Этот ваш мужичок только что из колонии освободился. Паспорта нет, только справка и билет. Домой ехал в Тверь, через Москву. Ну, в общем тут в протоколе допроса все есть. Так что договаривайтесь в самой конторе, - с этими словами он протянул сложенные вчетверо бумажки.

- Ну и на этом спасибо. Может, все ж дернешь рюмашку, крот?

- Не буду, - он неуклюже развернулся и поплелся на выход. Дубинка, висевшая на ремне у этого тщедушного законника, была ровно в половину его самого.

- Расстроился, наверно, что дело на нет спустят, так как ножичек перочинный и потерпевшего нет. Бедолага, - подумал я вслед и опрокинул стакан. - Эх, что ж там с Максом?

И тут снова кто-то отвлек меня, похлопав сзади по плечу.

- Отходить так отходить. Отойдем что ль еще разок? - это был дед. Я покорно поплелся за ним. Ребята как будто не заметили ни старого карлика в странных одеждах, ни меня, покидавшего столик.

- Слушай, дедуль, или как там тебя, - я в свою очередь тронул его за сухопарое плечо, находившееся на уровне моей поясницы. - Если ты думаешь, что ты заставляешь меня страдать, вспоминая былое, то ты ошибаешься. Даже от того, что я говорю то же самое, что говорил много лет назад, меня совершенно не напрягает. И если это какой то твой тест, то ты зря тратишь время. Я давно уже по пояс деревянный и менять меня поздно. А в настоящее время мертвый даже. Да и зачем лезть в прошлое, если уже ничего исправить нельзя. Да и нет смысла исправлять, ибо я подписываюсь под каждым своим словом и поступком.

- Да не все так, дружочек. Не все. Не будь таким упертым. Ты уже исправил кое-что, да и Дахма делает успехи. - Иди, вдохновись. Старик хлопнул дерматиновой обложкой барного меню и, я оказался внутри «мотолыги». На скамейках, по бортам, сидели и молча раскачивались незнакомые пыльные бойцы, но с нашими нашивками. В проходе лежало по очертаниям тело, накрытое плащ - палаткой, и клетчатая сумка «челнока» в бурых пятнах.

- Ой! Немного ошибся, - в прокуренном чреве бронированного тягача материализовалось лицо деда. - Минуточку!

Мотолыгу тряхнуло. Её внутренности в мгновение трансформировались в брезентовую палатку. Я огляделся. В углу стоял стол и зеленый деревянный стеллаж с маленьким, работающим без звука, телевизором. То и дело внутрь заходили какие-то бойцы, заносили ящики и коробки, расставляя их вдоль свободной брезентовой стены. За столом сидели четверо. Подошел ближе. Всех я знал. Но место было мне незнакомое и скорее всего свежее, судя по еще не затертому и не выгоревшему хаки брезента. Но то, что мои друзья делали, я понял сразу. На столе помимо лаваша на пакете «Магнит», кружек и пластиковой бутыли, вероятно с чачей, лежал мой коммуникатор и «Стечкин» Пашки Мистика с подарочной гравировкой.

- Земля им пухом! - встал наш полевой командир армянин Навер.

Остальные поднялись и молча выпили. Первым сел, опустив голову, Кирпич.

- Да ладно, братка, - толкнул его Костыль. - Ща, пацаны на небесах ржут над тобой.

Леха поднял красные, но сухие глаза и медленно сгреб Костыля за шиворот.

- Тут они еще. Сорок дней будут, понял..?!

- Да понял, я понял, - даже не пытался сопротивляться Серега. - Можешь и дальше меня так держать, только поминать неудобно…

И тут все заржали. Кирпич молча разжал кулак, потом приобнял Костыля, и плечи его задрожали. Я увидел, что он тоже смеётся.

- Ну ничего себе панихида! - воскликнул я. И как будто услышав мой протест, смех резко оборвался.

- Эх, жаль никому нельзя будет рассказать, как оно тут было. Кстати, Пашка-то вроде не женатый был? Есть у него баба-то в Москве?

Друзья разлили по новой.

- Да у него много баб. Всех замучаешься навещать. Вон симка с трубы его вроде цела, там все контакты. Выпили. - Волыну-то его отцу передать надобно. Хорошая пушка.

Снаружи, было слышно, как лязгает гусеницами мимо проходящая техника. Где-то вдалеке долбят, скорее всего, «саушки». А может это, они и ползут мимо.

- Ну когда про меня-то добрым словцом, а? - как рыба сказал я.

Налили еще. Навер взял в руки мой коммуникатор и открыл было рот, но обстановка резко поменялась.

- А у тебя слезы в глазах, - хихикнул старый. - Заметь и без всякого молотка и гвоздя. А говоришь, деревянный.

Мне нечего было сказать. Я чувствовал, что внутри меня или внутри того, что от меня осталось, что-то происходит.

- Слушай, батя, а голова может болеть у мертвеца? - спросил я.

- Нет, не может. Я ж говорю, что ты странный пассажир. Вы все странные, когда гибнете не в срок из-за промашек небесной канцелярии и своих хранителей. Вот поэтому мы с вами и работаем отдельно.

- А Пашка тоже, получается, не в срок раскинулся, да? Ты ж говорил. «века пройдут, но разговор будет»? А? - спросил я.

- Память для мертвеца у тебя однако хорошая, сынок. Да о чем я говорю? Ты ж по коридору не шёл, - расплылся старичок.

Кстати, только сейчас я смог вспомнить, кого он мне напоминает. Трудно ассоциировать с кем-то, лицо размером с кулак взрослого человека. Ну конечно! Актера Брундукова. Только гномовидного. Я улыбнулся.

- В нашем департаменте подобный бардак-редкость. И ты и твой приятель-случай из ряда вон выходящий, - дальше лыбился карликовый Бронислав Брундуков. - Дахма, как раз играла в салки с ангелом твоего друга. Это не возбраняется в принципе, если хранители учитывают временные часовые пояса подопечных смертных или обстановку, в которой те находятся и обитают. Например, много несанкционированных покойников появляется во время ночных землетрясений, авиакатастроф, пожаров или других природных катаклизмов. Ангел думает, не проверив, что «подшефный» спит, быстренько забивает дневной греховный отчет в реестр и срывается погонять с коллегами. Например, в те же салки или прятки по измерениям и вселенным. Увлекательное, даже с моей точки зрения, занятие. А в этот момент реальность вашу, Аццкая Соттона, решает потрясти немного. Для баланса, так сказать. Это вообще любимое занятие монстра, так как большинство людей дома или смотрят кино от Морфея. Вот тогда-то и не оказывается рядом верного пса, который, зализав шершавым языком твою похмельную рожу до пробуждения, заставит в чем мать родила бежать вон из ветхого жилища. Сподвигнет соседа, пробегающего в панике по лестничной клетке, остановиться и всего лишь нажать один раз звонок. Внутреннего голоса подсказывающего пожарнику, проходящему мимо детской комнаты с брандспойтом на кухню, что в двух метрах, в горящей кроватке, еще теплится жизнь. Так что это всего лишь стечение обстоятельств. Ваши хранители не должны друг друга распознавать, когда вы, смертные, находитесь рядом. Тем более в экстремальной обстановке, как в спорте или на войне. В общем, я тебе уже сказал, чья это промашка, и мы её втроём сейчас исправляем, а заодно и душу твою немного корректируем, ибо помер ты не по протоколу и мог еще многое изменить в будущем. Прошлое твоё как на ладони, срок жизни мирской нам известен и даже некоторые глобальные события, поскольку они предначертаны, а вот многие «соты поступков» пустые. Они не заполнены. И загвоздка в том, что заполнить эти «соты» может только сам человек. Это на контроле у ближайших соратников Седова Хоба. А постоянный срач с Аццкой Соттоной, претендующей на эти микроёмкости человеческой души, даже у вас во всех религиях прописан. Без смеха, конечно, не прочтешь многие вещи, но смыл в общем правильный. Ну так вот. У умершего по проходу через «магнитный коридор», когда сущность отделяется от плоти, на «сортировочную» все эти «соты» заполнены как у подсолнуха, который еще не перезрел и не осыпался. И любому служащему клерку Преисподней уже на первом блок-посту сразу видно, что это за тип и чего он или она заслуживают. Например, у суицидников часть емкостей оставшейся жизни чёрные и присутствует гнилушка от Аццкой Соттоны, а так же бесовские экскременты. С ними разговор короткий. У тебя ж пустоты не заполнены, а возвращать тебя обратно, увы, у нас не практикутся.

Я зачарованно слушал бред этого сморчка, и не верить в него у меня не было смысла. Во многих фильмах и книгах я встречался с определением Преисподней как с определенного вида цивилизацией, измерением что ль. Да и по положению своему я понял, что не так всё и плохо в другой жизни. Возятся со мной, а значит, не все потеряно.

«Ну и чтоб не быть голословным, хочу чтоб ты сам прочувствовал изменения, которые ты непроизвольно вносишь за нашими тёрками. Тьфу, нахватался жаргонизмов людских...

Реальность кабака опять рухнула вместе со стариком, и я оказался на чердаке какого-то дома. Вернее, на руинах чердачного помещения. Кровля рваными листами свисала на деревянном скелете, а на останках перекрытия лежали два человека. Вокруг валялись гильзы, труба РПГ и вещевой мешок, из которого торчало несколько гранатометных выстрелов.

- Опаньки!» - сказал я громко. Но без толку. Кирпича я сразу узнал, так как он был лицом ко мне, сидел, привалившись седой от побелки головой к остову треугольной стены и накручивал станцию.

- Слыш, Костыль. У меня либо аком сдох, либо кирдык аппарату. Не берет вообще. Свяжись с пацанами. А то наверно думают, что мне хана. - И добавил многострадально:

-Эх, как же худо мне, братуха. Киплю прям.

Серега Костенко, а это был несомненно он, не отрываясь от прицела, снял с пояса флягу и протянул Лехе: - Жри, алкаш. Как ты вообще в коробку то попал?

- Мастерство не пропьешь, - повеселел Кирпич и жадно присосался к горлышку. Рыгнул.

- Ништяк, вискарь… Ну что там, Серег? Свяжись, а?

- Тихо, мудила, - вдруг зашипел снайпер и вздрогнул от отдачи.

Я на цыпочках подошел ближе и вгляделся в раздолбанное месиво улицы. Там вдоль домов, пригнувшись перемещалось несколько фигурок. Надульник с хлопком дернулся вверх еще раз. Одна фигурка упала. Остальные продолжали без выстрелов и шума приближаться.

- Слышь, Керп. К нашим идут…

- Стреляй, Серый! - не выдержал я и посмотрел под ноги, куда в порыве шагнул. Подо мной были проваленные до подвала этажи. - Ох! - охнул я и полетел в эту дыру, что уже было не так страшно и непривычно.

Подъехав к конторе, на Усачёва, в шесть утра, уже издали заприметили «мерин» Надира и восьмерку Крыла. Кинув мятый четвертной перегарному бомбиле на торпеду, мы вылезли из его «помойки» и закурили.

- Ну, ты не передумал? - спросил я у Макса. Днем раньше он свалил от докторов из Склифа, чтоб тоже поучавствовать в разборах с обидчиком. По бумагам, что передал мне крот, у того мужика и взять было нечего. Отзвонившись своим знакомым пацанам из Твери и послав их по адресу удалось выяснить, что он живет в старой деревянной развалюхе на отшибе. На момент проверки дома была его беззубая жена и беспрепятственно впустила на порог представителей «собеса». Из разговора с женой выяснилось, что мужика закрыли, пару лет назад по двести шестой на трешник. Что-то там накуролесил по бычке, но через два года условно досрочно освободили.

- Ни родины, ни флага, - резюмировал мой оппонент в трубку. - Поживиться нечем!

В тот же день почти единогласно фиксатому лоху был вынесен смертный приговор.

- Нет. Не передумал - ответил Макс и, смачно три раза затянувшись до фильтра, отщелкнул бычок в сторону.

Из переулка вынырнули Крыл и Надир. Мы сухо поздоровались.

- Крыл, забери лопаты и запаску к себе. Ко мне погрузим, - сказал Надир и пискнул сигнализацией.

И в то же время появились два мента, ведущие мужика: - Куда его?

- В «мерин», я ж на «восьмерке», - отозвался Крыл.

Менты подвели бедолагу к багажнику "Мерседеса". Один начал расстегивать браслеты. - - Не снимай - попросил Надир. - Пусть будут.

- Да нет, ребята. Мне ж сдавать их, - возмутился мент.

- На, возьми, - Надир перегнулся через водительское сидение и извлек из бардачка новые блестящие наручники. - Держи! Эти покруче будут...америкосовские...на ключи еще.

Мусорок не долго колебался и через мгновенье запихивал блестящее спецсредство за ремень.

- Нам через два поста пылить, так что, может сделаем что-то, чтоб этот спортсмен не мычал?, - спросил я.

Лука наклонился над багажником, нашел замасленную ветошь, одной рукой взял мужика за подбородок, второй вбил тряпье ему в рот и подмигнул второму менту. Тот со всего размаху треснул приговоренного по затылку дубиной. Тело само перевалилось через бортик. Мимо проходящая тетка с пуделем охнула и села на траву.

- Кино снимаем, мать. Не кани, - заржал Фикс. - Ну что кинотруппа, по машинам?

Я думал всю дорогу. И почему-то в голову лезли кадры из кинофильма «Афоня» с фразой: «он мне рупь должен». Бред какой-то. Остальные тоже молчали. Курили и молчали.

- Слышь, Крыл! Тормозни у кафэшки, а? - попросил я увидев придорожную забегаловку. - Тоскливо что-то, давайте водяры что ль возьмем?

Все одобрительно загудели. Саня моргнул дальним «мерину», и мы встали.

- Возьми чего-нибудь, сожрать, - попросил Крыл.

- А мне «лайки» пачушку», - добавил Лука.

- Не, ну вы что, пацаны? Пошли все вместе. Лоха что ль нашли?!

И мы вывалили из машины.

- Ща придём! - крикнул я недоуменному отражению Надира в зеркале. В "мерине" он был один, если не считать заложника.

В придорожной забегаловке, воняло потом словно протухшим борщом и понятно от кого. За одним из обшарпанных и залитых кетчупом столиков сидело четверо крупных босяков в трико и вьетнамках на босу ногу. Они о чем-то громко разговаривали и жестикулировали. На столе стояло две баклашки «очаковского» и початый флакон палёной "дристухи".

Лука уже перевалился через прилавок и, уткнувшись носом в блестящие сиськи местной барышни за стойкой, что-то заказывал.

- Ну и вонь! - громко сказал я. Босота прекратила горланить, и их опухшие хари уже пялились на нас. - Слышь, профура, чо так пахнет-то тут у тебя. Аппетит весь потерять можно, - обратился я к продавщице, но пристального взгляда с местных не сводил.

- Чо, зыришь, мурло! - сказал один из них.

- Ну наконец то! - подумал я. - Слы, механизаторы говеные, пошли вон отсюда к водоёму мыться! Братва приехала! - и нащупал спинку стула.

- Ыыыы! Братва-ботва! - заголосили завсегдатаи и началось.

- А ты что один? - удивленно спросил Надир, когда я плюхнулся рядом.

- Да мочилово там! - запуская руку под сидение и извлекая оттуда его «тэтэшник», ответил я.

- Ты что, сюда ствол! - протянул он. Я передернул и воткнул ему волыну в бок.

- Давай, братишка, из машины! Потом на сходняке обсудим. Я знаю, что делаю! - С этими словами я выдернул из зажигания ключи и обежал вокруг "мерина".

- Ты что творишь-то?!

Он освободил мне место. Я сделал несколько шагов к Крыловской "восьмерке" и выстрелил по колесам.

- Живее, урод! - орал я, помогая выбраться мужику из багажника. - Чёрт, браслеты! Нужна булавка.

Решение пришло моментально. Ксерокопии с данными мужика до сих пор были у меня с собой. Скрепка! Я разогнул её и подумал, что мне везет. Ментовские браслеты, были настолько раздолбанные что даже спичка, не то, что скрепка, спокойно бы их разомкнула.

- Все, Гена Букин, бывший работник обувной мастерской, ты свободен, - сказал я, на ходу запихивая ему деньги в карман пиджака. Он смотрел на меня затравленно. А на его серых замусоленных брюках, чернея, расплывалось пятно.- Рано ссыш, Геннадий! Дуй в лес и зашифруйся грибом. Вечером выйдешь на трассу, поймаешь тачку и в город на вокзал. Шнурки купи сразу, а то подозрительно очень смотришься. Если жив буду, сделаю, чтоб тебя в Твери не искали. Ну, все понял?

Мужик заплакал, а я развернул его на девяносто градусов и отвесил пинка. Он пошел, побежал, упал, опять побежал, а я, зашвырнув браслеты с обочины в придорожные заросли, закурил. Через двадцать минут, клюя носом, завизжала тормозами "восьмерка" Крыла.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ну что можно сказать, повторюсь исчо раз ТАЛАНТ! :) post-2179-1227183959.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ромаааааа, (с придыханием) ты умничка! Спасибо тебе!

Дочитывала с мурашками по спине и слезами.

Ром отличная повесть! С захватывающим сюжетом, прекрасно выписАнными образами и картинами (даже по цветовой гамме, что не удивительно!), с хорошим слогом. Читается на одном дыхании.

Ром, ты абсолютно готовый, хороший, талантливый писатель!!!! Над этим ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно подумать!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ромаааааа, (с придыханием) ты умничка! Спасибо тебе!

Дочитывала с мурашками по спине и слезами.

Ром отличная повесть! С захватывающим сюжетом, прекрасно выписАнными образами и картинами (даже по цветовой гамме, что не удивительно!), с хорошим слогом. Читается на одном дыхании.

Ром, ты абсолютно готовый, хороший, талантливый писатель!!!! Над этим ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно подумать!

К твоим словам можно только присоединится.

Рома, так держать :bye: :crazy: :drag:

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Банщик.

- Вот видишь, сынок. Не такой уж ты неисправимый тип, - отбросив пожёванную трубочку из бокала с соком, пробубнил старичок. - Рано монумент на себе при жизни поставил.

Мы все еще сидели за барным столом только этот стол, чудесным образом оказался в салатовом подвале. Третьей, рядом на стульчике, ерзала Дахма. Перед ней лежала гора фантиков от конфет и шоколадок.

Я смотрел в блестящие, немигающие глазенки моего пожилого куратора, и мне становилось все уютней и уютней. Теплей что ль. Только что я прожил свою жизнь, вернее, момент из неё-по другому. И впервые мне не было противно от совершенного.

- Продолжение будет? -спросил я. - По сути, я как бы не жилец после подобного косяка.

- Жилец, жилец, - затрясся в смехе мой собеседник. - На деньги тебя поставили, и всё. Потом замялось, и все забыли про твой выкидон не по понятиям. Даже Надир был свидетелем у тебя на свадьбе. - Он повернулся к Дахме: - Слипнется ведь! У тебя все готово для второго круга?

Девочка, облизывая коричневые пальцы, кивнула.

День прошёл продуктивно, и мы на двух «чайниках» подъезжали к сауне с набитыми баблом карманами. Техцентр «Варшавский» по сравнению с Парком культуры славился обилием «сладких» лохов-автомобилистов. И вот сегодня, буквально семь часов назад, один из них, приехавший за машиной мужичок с сыном из Воронежа, в порыве азарта сильно «взлохматил капусту». Даже остальные каталы из соседних бригад бросили свои «станки» и, выкрикивая всякую околесицу, помогали на «низу». Началось все с банальных рублей, потом появились первые зеленые полтинники, ушла норковая шапка и, вроде все.

- Сдулся, лошара! - констатировали завсегдатаи.

Вот тут-то, оторвав всех, мошенников, щипачей, счетчиков, братву и прочую рыночную криминальную шваль от насущных дел, лох, задрав свитер, оголил свой пояс. В нем по всей его пивной пояснице были вшиты пачки с долларами.

Спустя час под зависливые взгляды остальной братии «подъем» был разбит по долям, и доля составила практически сумму за двухнедельное прозябание у «станка».

Лука подергал ручку: - Закрыто, сука!

На настойчивые звонки в дверь сауны тоже никто не отвечал.

- Да бля совсем, что ль оборзели?! Пацаны, я точно звонил! Все было на мази. Сказали подкатывать к десяти, и все будет, - оправдывался Потап.

Мы, как идиоты, стояли напротив закрытой двери, а вокруг в снегу громоздились огромные пакеты с харчами и выпивкой. Взятые по дороге шлюхи уже начали потихоньку роптать и пританцовывать на морозе.

- Погнали в «Кожевники» тогда, - сказал Капа. - Пошли, Максон, тачки ловить. Эээх, Потап, твою мать…

Потапу явно не хотелось терять свой авторитет, даже в таких мелочах.

- Ну, вы чо, пацаны! Щас все будет. Пять минут! - и несмотря на своё грузное телосложение, с легкостью вскарабкался по выдающимся кирпичам фасада на козырек здания. Раздался звук разбитого стекла и скрежет вырываемой обледенелой рамы. Через пять минут за дверью загремело, лязгнул засов, и врата в «зону отдыха» распахнулись.

- Бесстрашный мудак, - подумал я и оглянулся. Сзади, по заснеженному шоссе, изредко проносились автомобили. Стоило бы проехать любой патрульной машине в те минуты, с частью заработанного пришлось бы расстаться, но в этот день нам неслыханно везло.

Внутри была пустота. Никого из банщиков, сколько ни искали, так и не нашли. Да и хорошо. Времени было до утра, и, оказавшись внутри, мы расположились в самой комфортной сауне из трех имеющихся. Девки начали оголяться, а на столах появились бутылки и различная закусь. Вдруг раздался звонок во входную дверь.

- Сам открою, - накидывая на голые плечи «пилот», - сказал я.

Вариантов этого звонка было два. Либо кто-то из случайных прохожих или жильцов из домов по соседству вызвал мусоров, наблюдая потаповский альпинизм, либо это приехали Фикс и Мирон. Оказалось ни то ни другое.

- Здарова! - С порога вместе с хлопьями снега в объятия бросилась Манька-форточница.

Погоняло она получила за то, что, несмотря на свой обширный зад, ловко «выставляла хаты», проникая через забытые закрыть окна первых этажей. Два года назад её взяли с подельницей прямо с поличным и закрыли в Матросской тишине. Оттуда она уже никуда не выезжала, так как осела на кухне. Подельница ушла на этап, а Маню выпустили через год за примерное поведение. Но я не очень был рад её видеть, хотя и кое-что нас объединяло в детстве. За ней с не менее набитыми пакетами, чем были у нас, стояли наши районные беспредельщики: Чингиз, Лифан, Сява, Проша и два брата Чекуновых, Рыжий и Шрам.

- Во говно то! - только и успел сказать я. - Мир, сука, тесен! А вы-то какими судьбами?!

Мне было не приятно запускать внутрь эту кодлу, так как там, где были они всегда случалось что-то непредсказуемо-нехорошее из-за неадекватности некоторых из них. Я оторвал от себя цепкую слюнявую Маньку и нехотя отступил. - Короче, пацаны! Банщиков тут нет. И вообще никого нет. Мы во второй сауне. К нам нельзя. Если хотите, гульбаньте в третьей. И прошу! К нам не рыпайтесь, а то будут несростухи! - И задвинул засов.

- Бабки тебе что ль башлять? - лыбился Лифан. - Ыыы. Статус банщика тебе идет. Ыыы!

- В жопу засунь свои бабки! - бросил я и направился по коридору к своим. Налил полный стакан водки и залпом выпил.

А со стороны бассейна уже во всю визжали девчонки, и лишь я до сих пор, стоя в трусах и дубленке, не присоединился к всеобщем водным процедурам. Что-то не давало мне покоя, и, взяв со стола полпузыря белой, я вышел обратно в коридор. И не зря. Одновременно раздался звонок во входную дверь и тут же распахнулась одна из подсобок, которая раньше была закрыта. Из проема вывалилось что-то лохматое и вялое в тапочке на одной ноге. По всей видимости настоящий банщик.

- Ээээ. А вы кто такие? - проблеяло оно. -Я не понял? Что за дела?

В дверь продолжали звонить. Я молча подскочил к рыхлому телу ночного дежурного и втолкнул его обратно.

- Спокойно, братан! Свои. Водку будешь? - мои глаза заприметили между тюков с бельем железную кровать.

- Нууу, я тооо будууу, а вы то тут кааак?

- Да нормуль, братан. Ты нам сам открыл, а потом спать пошел, так что все пучком. На, хлебни из графина.

Банщик плюхнулся на кровать. Одной рукой он опрокинул себе пузырь в глотку, второй шарил в своем трико.

- Я что-то не пойму, а деньги-то вы платили? - вытащив мятые червонцы из штанов и приблизив их к своей опухшей морде, спросил он.

- Да ты что? Мы ж договорились, что бабки потом! Не боись. Не обидим. А сейчас спать. В люлю! - С этими словами я отобрал у него бутылку и легонько ударил в живот.

- Ты чооо, суукаа, - проблеял лохматый, а я довольно быстро привязал его податливое тело простынями к кровати.

- Слыш, калдырь! - присел рядом я. - Лежи тут и не рыпайся. Потом отвяжу. Будешь дергаться, бошку отшибу, нет-получишь бабки. Ты, сука, вообще неустойку должен за саботаж мероприятия. Как можно договариваться с таким говном?! - Сказав это, я выдернул из внутреннего замка ключ и закрыл дверь снаружи. Во входную уже не звонили, а молотили.

- Иду, иду! Чего беситься то? Нечего опаздывать!

Но вместо долгожданных приятелей на пороге стоял молодой парень в черной кожаной куртке. Из-за его спины выглядывала симпатичная блондинистая девица. А напротив входа была припаркована блестящая «семерка», от капота которой валил пар.

- Не! Ну сколько долбиться то можно! - шагнул внутрь незнакомец. - Договаривались ведь на одиннадцать. Уже двадцать минут двенадцатого, так что вычти полчаса.

Я сразу понял о чем идет речь.

- Тебя как зовут то? - спросил он.

- Диман! - назвал я свое рабочее имя.

- Ну давай, Диман, показывай куда идти. Наташ, заходи, - позвал он свою спутницу. -Видишь, я ж тебе говорил, что все будет нормально! - и протянул мне несколько мятых купюр.

«НЕ БУДЕТ НОРМАЛЬНО!»

Я обернулся и вздрогнул увидев старика.

- Дееед?!

Обстановка вокруг слилась в одну визуальную какофонию, изредка тормозя и выдергивая секундные сюжеты предстоящей ночи.

- Дим! Дай ключ, изнутри закрыться, - стоял напротив меня тот парень. - Ты ж обещал, что будет без проблем. Эти ублюдки, меня достали. Ломятся к нам!

Опять карусель.

Я за столом. В дверь влетает Потап с криками!: - Суки беспределят. Надо валить отсюда, пацаны! Шустрее девки! Мухой собираемся. Живее!

Я вбегаю в первую сауну и чуть ли не поскальзываюсь на кровавой луже. По центру лежит тело парня. Лифан примеряет на себя его куртку.

- Хороший кожан, а? -обращатся он ко мне.

На полу вижу женскую сумку, в которой копается Сява.

- Вы что, ублюдки-и-и! -завыл я. - Где баба!? - И слышу как в раздевалке кто-то скулит.

- Да ты не бузи! Он сам напросился, - одеваясь на ходу, оправдывался Чингиз. - Девку с собой заберем! Ыыы. Шрам, Рыжий, оденьте её!

- Пидарасы-ы-ы - выл я, и картинка опять завертелась.

- Ща к тебе Манька!» - перекрикивал Лифан, «Кричевского» из динамиков.

- А то! - визжала на заднем сиденье «семерки», Машка, вяло стараясь избавиться от навязчивых и холодных на груди и животе рук братьев близнецов Шрама и Рыжего.

Карусель.

Хмурая толпа с вениками у входа в бани и криво припаркованный ментовский «козёл» и «скорая».

- Нее, парень. Сегодня вряд ли. Сами попали с парилкой. Там мусора внутри. Вчера ночью кого-то убили тут.

«НЕ БУДЕТ НОРМАЛЬНО!» - стучало в висках.

- Тебя как зовут то, чувак? - остановил я гостя.

- Андрюха», - ответил он. - Веди показывай, что куда! - и он ловко вывернулся из моей руки.

- Не получится, Андрюха, никак сегодня. Приношу... свои... извинения... от всех.. банщиков мира, - я словно через силу плевался словами. Начало знобить.

- Да ты припух, Дима? - парень быстро перешёл на воинственный тон. - Мало того, что продинамил на полчаса, а сейчас вообще в обратку прешь?! - И он вплотную приблизился ко мне.

"Эх, знал бы он, какой расклад тут, бедолага…"

- Ты не быкуй, Андрюша. Вот твои деньги, бери свою подругу и вали отсюда по добру по здорову. Знаешь, что такое непредвиденные обстоятельства? Слыхал, что месяц назад тут стрельба была? Дыры только недавно заделали. Заново «по пояс» обшивали интерьер. Штукатурили, от мозгов и кровищи отмывали даже потолок.

- Ты это к чему? - он разжал кулаки.

- Да к тому, что сейчас тут две бригады отдыхают. Самому стремно, мало ли что. Уже два часа бухают. Стволы у них видел - нес я чепуху, удивляясь сам себе. И прямо в подтверждение моих слов дверь одного из помещений распахнулась и вышел, тряся елдой, голый Лифан.

- Оооо! Какая симпотяга! - заревел он на весь коридор.

- Андрюша! - дернула за рукав спутника девушка. - Может и правда поедем в другое место?

Я, в трусах, стоял в проеме двери и смотрел на выруливающую со стоянки «семерку», когда сзади мне на плечо положил свою харю Лифан.

- И кто это был? Чо за баба? -дыхнул шпротами он.

- Кто, кто? Дед Пихто!» - ответил я и задвинул засов.

- Великолепно!» - улыбнулся старик. - И меня приплёл. Зачёт!

Я опять стоял на крыше позади своих товарищей.

- К нашим идут! - тихо сказал Костыль и выстрелил. Кирпич отбросил флягу и потянулся за мешком с выстрелами от РПГ.

- Ну же! - я опять непроизвольно подался вперед, чтоб видеть, что происходит на руинах улицы, как вокруг засвистели пули. Те, которые впивались в стену совсем близко, с визгом и искрами рикошетили, выбивая кирпичную крошку красными фонтанчиками. А те, которые попадали в деревянные перекрытия, отчетливо постукивали, словно десятки дятлов, перебивающих друг друга.

- Меняем позицию, Леха! - отползая раком, сказал Костыль. - Сейчас, могут жахнуть из минометов!

- Погодь, погодь. Я первый жахну! - сказал Кирпич, заряжая трубу.

Я в отличие от своих друзей стоял во весь рост, принимая в себя шальной свинец атакующих, и наблюдал, как от нападавших отделилось четыре человечка, которые утаскивали двух сомнительно живых, подстреленных Серёгой. Часть маленьких фигурок залегла, искрясь вспышками выстрелов, а другая часть продолжала короткими перебежками приближаться к моему с Пашкой убежищу.

- Эдак и до подвала никто не дойдет! - подумалось мне. - Хотя...

- Керп! Не вылазь, зацепит!» - заорал Костыль. И в туже минуту в конце улицы за дымом от горящего танка, раздалось несколько хлопков, а через мгновение раздался свист мин. Дом затрещал, заходил ходуном от разрывов, и на фоне этого Армагеддона я увидел привставшего на одно колено Леху с гранатометом.

- Мудилааа! - сквозь децибелы разрывов заорал Костыль. И тут уже долбануло совсем рядом. Мне показалось, что в этот момент из трубы на плече у Кирпича вырвался реактивный столб пламени. Балку, на которой, я якобы стоял, будто крутануло на своей оси, и, потеряв равновесие, я грохнулся рядом со снайпером. Реальность покачнулась, начала расплываться, и я четко почувствовал вкус крови и скрежет песка на зубах.

- Черт! Я чувствую!, - сплюнул я кровавое черное месиво.

Безостановочно кашлял рядом Костыль. Лехи, уже не было видно. Упал наверно. Всех по ходу контузило, даже меня покойного. В ушах гудело, но то, что это были проделки старика, я понял по рукавам салатовой пижамы, в которую все ещё был облачён.

- Кончай, старче! Полно глумиться, - закричал я.

- Да кто глумится, сынок? Сбой опять какой-то…

Я лежал на салатовом полу слегка на боку и, обхватив голову руками, плевался. На мгновение мне даже показалось, что дым, пыль и смрад я принес вместе с собой.

- Смешно на тебя смотреть», - хихикнул старик и более серьезно, как мне показалось, добавил: - Понимаешь, очень трудно исправлять твою реальность, вот так, по кусочкам. Проще её либо оставить прежнюю, либо переиначить за один раз. Но увы, ни так ни эдак делать не положено. И бывает, вот как сейчас, измерения сталкиваются и происходит «зависание», когда исправленная на миллионную долю реальность еще не вступила в свои четкие рамки, а подвергшаяся исправлению былая сущность, которая, как бы уже и не нужна, еще до конца не утилизована. Что-то наподобие процесса сохранения файла в компьютере, чтоб ты понял. Вот такая петрушка. Хотя признайся, неудобно ведь на войне в пижаме? - он опять тонко захихикал.

- Это ты мне, батя, признайся, - вроде пришел я в себя. - К чему все идет? Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что в конце концов в реальность вы меня вернете. Ведь так?

Старик не изменился в лице и продолжал сотрясаться от еле слышного смеха.

Окончание.

Мы бежали, перепрыгивая город который, вот уже несколько дней, вместе с войной превращали в хлам и пепелище, ровняя танками и снарядами. В ушах, искажаясь при каждом шаге трещал голос Костыля: - Правее, правее. Держитесь стены. Сзади двенадцать. Уже одиннадцать. Падайте. Эх, счастливцы! Погоняй лошадей!

АГС, отрабатывавший по нам, клал гранаты в шахматном порядке, то впереди, то сзади нас.

- Бухой или обкуренный расчет - мелькнуло в голове, и мы шарахнулись в подъезд дома. - Вот ёёё! -споткнулся я о груду почтовых ящиков. - Паша, ты как?

- Да порядок. Глянь, что у меня на спине, а? Зацепило вроде.

- Херня. По броннику и лямку разгруза мальца посекло. У тебя там течёт что-то - констатировал я, глядя на оголившиеся пластины защиты и мокрое пятно с характерным запахом спирта.

- Пускай течет. Главное не кровь. Вот скоты! Что делать-то будем?

- Что, что? К магазину прорываться! Жрать охота невмоготу.

В наушниках опять заверещал Костыль:

- Вы как? Прием.

- В шоколаде, Серый.

- Мы уходим. Схоронитесь. Прием.

- Где «чебуреки»?

- Рядом. Идут как на параде. Координаты передал «Челентане». Сейчас «катюшить» их будут. Укройтесь. Аминь!

- Принял, - подитожил сеанс я.

- Ну здрасти-посрамши! - сказал Мистик, и в ту же секунду мы услышали громкие голоса.

Они совсем были рядом. И их было много.

- Под наркотой что ль? - подумалось мне. - Совсем страх потеряли. В полный голос базарят.

Казалось, что вот сейчас стоит выбежать, и красиво положить десяточек от пояса. Но здравый смысл подсказывал уйти от контакта. Да и как только в проеме двери показались размытые тени, все вокруг взорвалось и забликовало всполохами от разрывов ракет.

- Началось! -крикнул копошащийся под лестницей Мистик, отшвыривая в сторону спинку от кровати. - А подвал-то завален, мать его!

То ли на его крик или в попытке укрыться от ада, в который превратилось всё снаружи, внутрь вбежали трое. Хотя, судя по их удивленным закопченным лицам, скорее второе. Так и разлетелись они от очереди, пачкая подъездные стены в странном последнем танце и недоумении.

Снаружи все гудело и рвалось. От прямых попаданий в дом всё здание трещало по швам, а в подъездный проем то и дело задували пылевые смерчи от ударных волн. А мы так и продолжали сидеть на площадке второго этажа, глядя, как наши случайные гости, так некстати нашедшие смерть в спасении, покрывались на глазах пылью и превращались в белые сугробы.

Я не знаю, чему молился Мистик, что-то бормоча себе под нос, но я молился, чтоб не осыпались лестничные пролеты.

- Дядя, а можно мне с вами? - непонятно откуда взявшийся голос между разрывами заставил меня дернуться, да так, что палец автоматически надавил на спусковой крючок, и очередь вспорола белых мертвецов на ящиках.

- Ты что офонарел, что ль! - шарахнулся от меня Мистик.

Он сидел на две ступеньки ниже меня справа, в аккурат напротив затвора, и гильзы обожгли ему щеку, и его оглушило. Я медленно повернулся на голос. Никого.

- Погодь, Паш. Я сейчас!

Тихонько приподнявшись, я краем глаза увидел детские ножки в сандалиях, исчезнувших за углом следующего этажа. На лестнице, где только что был ребенок, на толстом слое пыли были маленькие следы и валялась какая-то бесформенная игрушка. То ли буратино, то ли еще кто-то.

- Сиди здесь! Там кто-то есть, из гражданских! Вроде ребенок.

- Тьфу, параноик! -сплюнул Мистик и запустил за шиворот пятерню, извлекая оттуда одну из моих гильз.

Я поднял бесформенную игрушку и медленно начал подниматься выше.

"Вот же!" В углу между квартирами действительно сидела девочка. То, что это девочка, можно было понять только по платью и рваным колготкам. Личико её, как и у всех, кто провел несколько дней в этом городе, было не идентифицируемым. А и еще белые кудряшки!

- Ну ты что, малая? - присел я напротив неё. - Испугалась? - и протянул ей обороненную игрушку.

- Да, - тихо ответила она кивая.

- Да я сам чуть не обосра… - осёкся я. - Хмм. Очень ты напугала дядю, пол рожка в молоко.

Она взяла своего непонятного и пыльного то ли буратино, то ли еще кого, и прижала к себе.

- Где твои родители? - подвинулся я поближе и, поймав её взгляд, вгляделся в глубь одной из квартир, и метрах в трех заметил торчащие из-под поваленного серванта серые женские ноги. - Вот незадача, - я закусил губу и задумался.

- Дядя, можно мне с вами? - опять заверещал голосок маленького человечка.

- А то!? - зло ответил я, понимая всю нелепость ситуации и осознавая, что не смогу оставить её здесь. Она беззвучно заплакала.

- Спокуха, спокуха. Ты ела что-нибудь? Пить хочешь?

- С кем ты там, а? - донеслось снизу. - Слышишь! Подготовка закончилась. Сейчас либо наши пойдут, либо что по тяжелее подтянут. Если влупят, то тогда точно хана!

Спускаясь по лестнице во весь рост и держа девчушку за руку, я наблюдал за тем, как трансформируется физиономия Мистика.

- Фарт однако - хмыкнул он.

- Ладно не ной. Давай свяжись с нашими. С Кирпичом, с Навером, с хреном лысым. Скажи, что у нас гражданский ребенок!

- Ну не бойся, не бойся. Сейчас выберемся, а там и чипсов и газировки навалом», - нес я какую-то ерунду.

На улице было тихо, если не считать постукивания отдаленной перестрелки.

- Чёрт! Нет связи, - Мистик сплюнул. - Вот же, дерьмо, а? Сейчас стемнеет и будем пробираться до наших. - Он накручивал станцию.

Я оставил девчушку с Пашей, поднялся на этаж выше, зашел в квартиру. Искал что-нибудь из теплых, плотных вещей. Но в таком бардаке удалось лишь раздобыть шерстяной плед и на единственном крючке в прихожей женскую беретку.

Невесть что, но от мелких осколков и синяков хоть какая-то защита. Встряхнул клетчатое покрывало и начал превращать ребенка в кокон.

- Мать Тереза ёбана! - глазел на меня товарищ.

- Ну как, не жмет? Лет тебе сколько? Ясно пять. - Девочка растопырила пятерню.

- Совсем сопля. Зовут то как?

В этот момент Мистик поднял руку: - Есть контакт! Челентана! Прием! Принял… Принял…

Я не слышал, что передавало «Челентано», позывной нашего штаба бригады, так как снял наушники, но по бегающим глазам товарища понял, что не все хорошо.

- Не томи! - сказал я ему.

- Опять дерьмо кругом. Обстановка не ясна, кто где. Массу чебуреков пожгли «градом» только что, но они оставили много снайперов на этой и двух рядом прилегающих улицах. Короче не выбили их до конца. Тут явно наркотой попахивает. Непонятна их отвага тупая и упертость! Наши отходят на окраину, и повторного штурма не будет. Зайдут на зачистку, когда здесь уже камня на камне не будет. Принято решение сровнять городок с землей и вот-вот начнется арт-подготовка. И это уже будет не «град». И девка эта ещё… Блин, хотел этих прошарить, - он кивнул на убитых, - так неудобняк перед дитём в мертвяках копаться…

- Да ну бред! Тут еще много наших и, как видишь, есть не эвакуированные гражданские!

- Бред не бред, а помирать от своих, западло какое - то. Лучше б локально всех снайперов положить на точках. Согласен? А мы подкорректируем если что.

- А ты на что будешь выкупать их? На свое очко, светя им, бегая по улице, или на эту шмакадявку? - кивнул я на девчонку. - Короче давай сваливать, пока не накрыло.

А накрыло нас через минуту.

Короткими перебежками, то и дело падая, мы пробирались к своим. Мистик забрал у меня все оружие и, как герой Шварца из «Командо», на полусогнутых лязгая металлом несся впереди. За спиной у него болтался мой РПК, его АК, три трофейных АКМа и две «мухи». В руке у него блестел лишь «Стечкин», готовый подстрелить первого встречного. Каждый раз падая, я больно расшибал локти, образуя из них наподобие прочного каркаса, не дающего моей массе расплющить девчонку, которая, как маленькая шимпанзе, обхватила меня и висела на груди. Грохотало жутко, но, слава Богу на соседних улицах. Словно некто помогал нам, давая коридор для спасения. От взрывов на параллельных улицах, пронизывавшие здания взрывные волны, выбрасывали нам навстречу с клубами пыли оконные рамы и всякий домашний скарб. Редкие сухие выстрелы сзади говорили о том, что все же кто-то стремится подстрелить нас. Или так казалось.

Наконец -то улица закончилась, и начались деревянные строения. Еще днем тут были наши, но по всей видимости ушли. Мы плюхнулись за остов от сгоревшей «буханки» и перевели дыхание. Темнело.

- Слыш, Мистик! У тебя случаем не завалялось влажных салфеток, а? Ну такие...ароматизированные... - спросил я его, устраивая кокон с девчонкой у себя на коленях.

- Подъебнул?

- Да нет, я серьезно. Нужно. И давай без мата при ребёнке.

Пашка отстегнул липучку на рукаве и вытащил от туда упаковку. Протянул мне.

- Ну вот, малышка. Сейчас немного умоемся, - сказал я сквозь рвущие упаковку зубы.

- Будешь немного на человечка похожа»

Мистик, что-то хотел сказать но сплюнул отвернулся и закурил.

- Вот сейчас мы будем красивые, - приговаривал я, аккуратно протирая маленькое личико.

- Фууу! - девчонка морщилась.

- Терпи, терпи, а то так и останешся грязной картошкой. Знаешь, что если три дня не мыть мордаху, то она навсегда так и останется чёрной. Вон как у того дяди, - продолжал я и вздрогнул. Что-то странное мне показалось в превращении этой замарашки. С каждым движением салфетки её личико все больше и больше казалось мне знакомым. - Слушай, как тебя зовут-то? А то в тот раз ты так и не сказала.

- Стоять! - заорал Мистик и клацнул затвором, и я инстинктивно завалился на бок вместе с подопечной.

Рука нырнула в кобуру жилета.

- Чертановские своих не бросают! - раздался голос Кирпича, и из сумрака вынырнуло несколько сгорбленных фигур.

Мы сидели за кривоногим столом в штабной палатке. На единственном стеллаже без звука полосил маленький телевизор. То и дело внутрь заходили незнакомые бойцы и заносили коробки с продовольствием, аккуратно расставляя их вдоль брезентовой стены.

- Ну что! Предлагаю выпить! - сказал Навер и разлил в кружки виноградную чачу из пластиковой бутылки.

- Погоди, дождемся Пашку с чебуреками! - сказал Костыль и все заржали. - А вот и он!

Огибая снующих туда-сюда бойцов, держа в руках два дымящихся кана, появился Мистик.

- Тут, короче, чебуреки, а в этом плов! - плюхнул он емкости на стол и пристально посмотрел на меня. - Слышь, герой. Там автобусы пришли. Последних гражданских эвакуируют. Пойдешь провожать?

Меня как молнией ударило. Позавчера, когда подоспели пацаны, кто-то забрал у меня девчонку. На двух «нивах» мы долетели до расположения наших. А увидев шлагбаум, меня срубила вселенская усталость, повлекшая моё «отключение» от внешнего мира прямо в машине, впрочем как и Мистика. Кто нас вытащил, раздел и уложил, уже не помню. Следующий день ушел на приведение себя в порядок. Ледяной душ, бритье и получение свежего шмотья. А сегодня Навер позвал всех к себе в новый шатер обмыть наше возвращение с того света.

- Бареф цзес, покойники! - начал он с порога, а меня почему-то передернуло от его юмора.

- Ну, так пойдешь? - выбил меня из секундного оцепенения Пашка.

Я молча, под удивленные взгляды, выбежал из брезентового помещения и на удачу увидел знакомый «уазик» Аслана.

- Добрось, братан, до лагеря местных!

- Так там уже нет лагеря. Свернулся, - ответил он, трогаясь с места.

- В курсе. Мне б автобусы догнать.

На мое счастье, четыре ветхих «пазика» и один «лиаз» еще стояли на равнине, на которой еще день назад в два ряда тянулся двухсотметровый брезентовый город. Рядом рычали два «бэтэра» сопровождения.

Забыв сказать Аслану «спасибо», я выпрыгнул на ходу из машины и подбежал к первому автобусу, водила которого при мне опустил крышку моторного отсека.

- Что сломался? -спросил я.

- Да нее. Масса слетела. Даже странно как-то. Просто откручена была, но уже можно трогать - ответил он и залез в кабину.

Первый бронетранспортер захрустел, наехав на кучу ящиков из-под «гуманитарки», которые видно, не успели сжечь, и вышел в голову колонны. Я бежал вдоль автобусов и пытался разглядеть лица пассажиров, которые с не меньшим интересом наблюдали за мной из-за грязных стекол и замызганных шторок. Вся процессия тронулась.

И тут я увидел свою знакомую. Она как будто ждала меня, и, сплющив нос, припала к стеклу.

- Привет! - я поднял в приветствии руку.

Автобусы ползли еле-еле, переваливаясь на засохших колеях от тяжелой техники.

- Ты так и не сказала, как тебя зовут! - старался я перекричать солярный пердеж.

Она закивала головой и начала дышать на стекло, чтоб появилось матовое пятно.

Затем маленький пальчик начал выводить неровные палочки. Я понял, что она пишет. Любой нормальный ребёнок к пяти годам должен уметь писать свое имя.

«АШАД», - прочитал я закорючки, и пятно начало исчезать.

- Я понял, Даша! - ускоряясь вместе с автобусом, крикнул я.

Первый бронетранспортер выполз на нормальную дорогу. И колонна ускорила движение. А меня что-то подталкивало и подталкивало идти рядом.

- Я тебя знаю! Ты же мой хранитель?! Правильно?! - я вспомнил, свои нереальные видения за последнее время.

Девочка улыбалась мне и кивала своими белыми кудряшками, а в её руке появилась та самая бесформенная игрушка, которую она прислонила к стеклу. Я уже бежал, но все равно видел, что отмытая и приведенная в порядок от пыли и копоти фигурка совсем не буратино. Это был маленький гномик в салатовой пижаме и в остроносых, с меховыми помпончиками тапочках. Ну просто вылитый Брундуков.

Обдав меня выхлопом, мимо пронесся замыкающий бронетранспортер с улюлюкающими на броне бойцами, а я заплакал. Первый раз за последние двадцать лет.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Зачотно. Имя аффтара в студию!

;) Как а вы исчо не ф курсе? Имя: Роман. Псевдоним: PLIM

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Зачотно. Имя аффтара в студию!

;) Как а вы исчо не ф курсе? Имя: Роман. Псевдоним: PLIM
:) опаньки... неувязочко вышло. Ромка, пиши раман и издавайсо, я книжко куплю однозначно!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Во, торкает ;) , нашего "старикана" :) ... Зато, потом, можно буит сказать:

-Да, я с эйтим великим челом, в сауне, на одной скамеечке сидел... ;)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Зачотно. Имя аффтара в студию!

Druker, НЕ ЗАЧЁТ!!! :nono: Начальство надо знать в лицо по стилю...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Эта пять.... аж прослезился. :lol2: :derisive:

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.


×
×
  • Создать...